Джоэл Шац

Диана Шац — мать Рунета — и её муж Джоэл. Кадр сериала «Холивар»

Кадр сериала «Холивар». Олег Смирнов и Джоэл Шац. С микрофоном — корреспондент советского телевидения

Обложка сериала «Холивар» для стриминговых сервисов. В центре — современный сериалу вид Шаца. Слева Вернер, справа Лебедев, на фоне — ВЦ КИАЭ

Джо́эл Шац (Joel Schatz) — отец Рунета. Директор SFMT. См. Иосиф Гольдин. Жена — Диана Шац («Мать Рунета»).

продолжение следует

Статьи Информатория с описаниями деятельности Шаца:

• Иосиф Гольдин
• Материалы:Интернет как предчувствие — большое интервью Андрея Колесникова 2012 года, где он рассказывает о дружбе с Шацем
• Slow Scan to Moscow / Videochatting With Communists
• San Francisco — Moscow Teleport
• Sovam Teleport
• Материалы:Soviet Computing: An Inside View
• Материалы:New Satellite Channel Opens Computer Link to the Soviets

В книге «Археология русского интернета»

Глава «Прагматизм побеждает: Джоэл Шатц выбирает интернет» (3.4). Полный текст: "До своего появления в Москве Шатц не был компьютерным специалистом – он приобрел первый компьютер для того, чтобы наладить связь между США и Советским Союзом. Уже тогда он понимал, что организованные вручную телемосты не столь перспективны, как системная связь между США и СССР, потребность в которой росла с каждым годом. И что этой связью станет интернет. Тем более что во Всесоюзном институте прикладных автоматизированных систем (ВНИИПАС) с начала 1980-х существовал технический выход в Сеть, организованный стараниями Джермена Гвишиани (см. главу 1). В 1986 году, когда Гольдин организовывал проект “Зеркало для человечества” и надеялся с помощью экранов изобрести универсальное средство борьбы за мир, Шатц рассказывал в интервью: “Эта технология произведет революцию в человеческой коммуникации! Только подумайте, что это будет значить, если тысячи американцев и советских людей соберутся в одну компьютерную сеть. Как только ученые обеих стран начнут говорить друг с другом через эти машины, их уже нельзя будет остановить. И мы будем говорить через головы правительств с обеих сторон”.

Но для того, чтобы стать провайдером интернета, технического выхода в Сеть недостаточно. Нужно было, во-первых, договориться с ВНИИПАСом о доступе к этой Сети, а во-вторых, найти деньги. Джоэл Шатц воспользовался контактами Иосифа Гольдина и института Эсален и договорился с академиком Велиховым с одной стороны и с Джорджем Соросом – с другой.

Евгений Велихов был директором Института Курчатова и вице-президентом Академии наук СССР. Активно выступать за мир и ядерное разоружение он начал после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году. Так, речь Велихова во время одного из телемостов потрясла американскую сторону и сделала академика телевизионной знаменитостью в США. Велихов считал, что политическая ситуация требует не только публичных выступлений, но и работы с образованием. Поэтому, воспользовавшись своим высоким положением в Академии наук СССР, связями с американскими и европейскими учеными, а также дружбой с супругами Мерфи и другими калифорнийцами, он вместе с президентом корпорации Карнеги Дэвидом Хамбургом организовал в 1986 году VelHam Project по созданию прямой линии для общения американских и советских школьников. Для того, чтобы советские школьники могли выйти на связь с американскими, Велихов помог организовать Детский компьютерный клуб в Москве. Компьютеры для клуба закупил Гарри Каспаров, а руководителем был Степан Пачиков, будущий разработчик приложения Evernote. Одним словом, в Москве вокруг Велихова концентрировались люди самых разных профессий, которых объединяло желание побыстрее выйти из информационной изоляции в большой мир.

Трудно сказать, насколько его деятельность по борьбе за мир была связана с парапсихологией, как это было в случае с Иосифом Гольдиным и супругами Мерфи. Велихов интересовался вопросами сознания – в частности, участвовал в круглых столах, его статьи выходили в коллективных сборниках, он даже пытался организовать Комиссию по проблемам сознания при АН СССР. Как считает американский журналист Скотт Малкомсон, Велихова также интересовали экстрасенсорные способности и резервные возможности человека – у него, как пишет Малкомсон, была “мистическая вера в духовные сообщества и новые формы сознания, в педагогический и социальный оптимизм и новые способы мышления”. Однако, несмотря на многолетнюю дружбу Велихова с экстрасенсами и телепатами, ни в одном источнике, включая книгу его мемуаров, не упоминаются какие либо его публикации, напрямую связанные с парапсихологией. Что при этом можно точно сказать о Велихове – он был связующим звеном между разными группами людей, заинтересованных в контактах между США и СССР: гражданскими дипломатами, активистами-экологами, физиками, социологами, парапсихологами, учителями, бизнесменами, филантропами, бюрократами и т. п.

Если связь обеспечил академик Велихов, то первые большие деньги в San Francisco Moscow Teleport пришли от Джорджа Сороса. SFMT стала некоммерческим интернет-провайдером, предоставлявшим доступ к электронной почте для советских и американских активистов и ученых. Вот как рассказывает о своем пользовательском опыте бывший участник антивоенных и экологических проектов Игорь Овчинников: “На перестроечной волне, когда холодная война стала отходить на второй план, в Америке и Советском Союзе спонтанно и одновременно стали появляться общественные инициативы. Через организацию «Врачи за предотвращение ядерной войны» мы, будучи тогда еще молодыми людьми, познакомились с группой американцев, которые занимались антивоенными проектами. Из этого знакомства родилась серия акций: мы устраивали заезды по американским и советским городам, собирали людей, устраивали демонстрации против ядерной угрозы, накопленного оружия и так далее... У нас в домах стояли «макинтоши» с тогда еще выносными модемами, которые подключались к телефонной сети – с дикими треском, помехами и миганием лампочек. И у нас первым делом появилась электронная почта. Это был беспрецедентный по тем временам канал связи: ты отправляешь письмо, и через два часа оно доходит до адресата”.

Через несколько лет Джоэл Шатц создал на базе SFMT коммерческую организацию SovAm Teleport и стал продавать доступ к интернету предпринимателям, банкам и информационным агентствам. Он целиком переключился на этот бизнес – расширял и множил компании, снова их сливал, приобретал и продавал и в итоге неплохо заработал. К этому моменту Джордж Сорос решил вкладываться в СССР непосредственно, а не только через поддержку гражданских дипломатов и основал свой собственный фонд “Культурная инициатива”. Он впервые приехал в Москву в 1987 году, чтобы наладить контакты. Позже Сорос вспоминал, как в его фонде оказались люди, которые впоследствии разбежались по разным полюсам политического спектра: “Я впервые отправился в Москву туристом, надеясь убедить Андрея Сахарова возглавить фонд. Он настойчиво отговаривал меня, поскольку был убежден, что деньги в итоге окажутся в подвалах КГБ. Но я настаивал, и мне удалось собрать правление фонда. Это было действительно весьма странное собрание, включавшее людей, которые в иной ситуации вообще не стали бы разговаривать друг с другом: с одной стороны, историк Юрий Афанасьев и социолог Татьяна Заславская, а с другой – писатель Валентин Распутин, который позже стал крайним националистом. Сегодня о подобной группе невозможно было бы и думать”.

Фонд “Культурная инициатива” создавался вовсе не для того, чтобы проводить интернет. Основные вложения в инфраструктуру сетей Сорос сделал чуть позже, когда расформировал фонд “Культурная инициатива” и основал институт “Открытое общество” и Международный научный фонд (МНФ). В 1993 году МНФ профинансировал строительство первой очереди оптоволоконной опорной сети Москвы, а в 1996 году институт “Открытое общество” объявил программу интернетизации вузов, которая закончилась в 2001 году и принесла интернет в 33 университета по всей России. Тем не менее фонд “Культурная инициатива” создал условия для дальнейшего развития сетевой инфраструктуры. Можно сказать, фонд занимался настоящим “нетворкингом” – объединял разные активные группы людей и создавал социальные сети в первоначальном, доцифровом смысле этого слова. Глеб Павловский, работавший в фонде директором программы “Гражданское общество”, описывал происходящее как протоинтернет: “Интересно, что тогда еще не было интернета (в нынешнем смысле слова), но сеть называлась «информационная среда». Можно сказать, что интернет для нас придумал Сорос”.

Все эти деятели перестройки, включая американских филантропов и активистов борьбы за мир, ставили своей целью разрушить железный занавес и демократизировать советский строй. Позже все разошлись по разным партиям и движениям, но тогда, в конце 1980-х, все хотели общаться друг с другом и были частью одной, хотя и разветвленной социальной сети. Каждая группа внесла посильную лепту в общий процесс. Мерфи, Гольдин и Велихов связывали между собой советских деятелей перестройки с американскими фондами и отдельными филантропами, низовых активистов – с Академией наук и государственной властью, гражданских дипломатов – с политиками и школьников – между собой. Джордж Сорос давал деньги и мобилизовал людей внутри СССР, а Джоэл Шац обеспечивал им всем интернет.

После первого советско-американского телемоста прошло всего несколько лет, но ситуация так радикально изменилась, что утопия Иосифа Гольдина уже не вписывалась в реальность. Люди, с которыми он еще недавно придумывал новые медиа, теперь основывали свои компании и проводили интернет. Однако они делали это в том числе благодаря его предыдущим усилиям по установлению контакта между двумя странами. И хотя сам Гольдин не имел прямого отношения к компьютерным сетям, их развитие было во многом результатом его бурной деятельности. Вот как описывал это сотрудник SFMT Андрей Колесников в интервью журналу “Итоги”: “[Сорос] нередко выступал спонсором некоммерческих инициатив «Сан-Франциско – Москва – Телепорт» через свои фонды. Я помню свою первую встречу с ним: примерно в 1989 году он прилетел из Америки и спал на полу на матрасике в офисе Джоэла [Шатца] в Малом Афанасьевском переулке. Он очень устал после перелета, а у нас был матрасик, на котором ночевали охранники. Ну он и прилег отдохнуть. В те времена он часто бывал у нас в Москве... А с нашей стороны социальные интернет-проекты двигали не миллионеры, но весьма замечательные личности. Например, Иосиф Гольдин – человек, о котором, к сожалению, очень мало знают, но который, на мой взгляд, сыграл одну из важнейших ролей в сломе совкового сознания”.

Параллельно попыткам Джоэла Шатца и Гольдина наладить SSTV-конференции, а затем и электронную почту между США и СССР советские программисты тоже пытались пробиться в глобальную сеть. Они начали еще в 1983 году, когда скопировали с открытого сервера Университета Беркли операционную систему Unix и перевезли ее в Москву на дискетах. Это было нарушением ограничений, наложенных системой CoCom, но советские программисты относились к CoCom как к препятствию, которое нужно обойти, чтобы двигаться вперед, – в этом смысле они мало чем отличались от первого поколения конструкторов ЭВМ. Правда, если в 1960-е годы отсутствие информации об американских разработках серьезно мешало развитию советской компьютерной индустрии, то в 1980-е это уже не было фатальной проблемой: нужно было просто скопировать программу и перевезти ее через границу. Unix попала в Курчатовский институт и Институт повышения квалификации Минавтопрома, которые совместными усилиями представили его переработанную версию в 1984 году. К 1988 году была готова операционная система под названием ДЕМОС, подходящая для советских компьютеров, а рабочая группа получила премию Государственного комитета СССР по науке и технологиям. В этот же год вышел закон “О кооперации в СССР”, что дало возможность организовывать частный бизнес в форме кооператива. В 1989 году команда программистов, работавших над операционной системой Demos, организовала одноименный кооператив и начала продавать свою ОС и другие программные продукты, а также компьютеры.

К 1990 году у программистов “Демоса” были все условия, чтобы выйти в Сеть: компьютеры, операционная система, модемы и телефонные линии. В феврале 1990 года благодаря знакомству с Лео Томбергом, аспирантом университета в Хельсинки, у которого был аккаунт на университетском сервере, им удалось подключиться к интернету. Вот как вспоминал этот момент сотрудник “Демоса” Алексей Руднев: “Я приехал из отпуска, а мне показали – смотри, мы прорубили окно в Европу. Слышал о таком-то? Вот его статьи в новостях. А вот новости про Unix. Ощущения у всех были, как будто упал железный занавес. До этого мы были в своей пещере, куда иногда долетал гул извне, а после оказались включены в мир, что был снаружи и имел свои горести и свои радости...” Кроме того, к 1989 году институт Курчатова построил собственную компьютерную сеть, которая объединяла несколько подведомственных ему институтов ядерных исследований по всему Советскому Союзу. Эта сеть не была связана с другими, однако она строилась на основе все той же операционной системы Unix, вывезенной несколькими годами раньше из США на дискетах. Она же в середине 1990-х стала основой сети “Релком”.

В 1990-е всеобщее оживление и спонтанная коммуникации всех со всеми – парапсихологов, академиков, чиновников, экологов, космонавтов, врачей и учителей – постепенно обросли институциями и иерархиями, коммуникационные технологии усложнялись инфраструктурно и коммерциализировались. Появилось множество интернет провайдеров, в том числе совместных советско-российско-американских предприятий (например, Sprint Russia). Джоэл Шатц построил из компании SovAm Teleport целую бизнес-империю, которую позже удачно продал. Джордж Сорос вложился в строительство оптоволокна и интернетизировал российские университеты. Глеб Павловский стал политтехнологом Ельцина и развивал интернет как политический инструмент. Основанная Джимом Хикманом и супругами Мерфи организация “Интерньюз” переключилась на развитие локальных российских телекомпаний – благодаря им десятки студий в крупных городах получили финансовую и профессиональную поддержку. Евгений Велихов занялся проблемой освоения арктического шельфа. А программисты SovAm Teleport и кооператива “Демос” вышли в сеть [[Юзнетъ] (Usenet), где впервые встретились с американскими пользователями.

В 2000 году Иосиф Гольдин умер от сердечного приступа во Владикавказе, во время работы над телемостами с участниками войны в Чечне. Хотя Андрей Колесников и называет его человеком, который “двигал социальные интернет-проекты”, визионерство Гольдина принадлежало к принципиально другой эпохе. Механизмы телепатии так и не были открыты, а телемосты стали частью государственного телевидения и к началу 1990-х потеряли всякий смысл, как и гражданская дипломатия в целом. Очевидно, новой политической реальности требовалась более стабильная система коммуникации. Причем не только между конкретными людьми, о чем мечтали телепаты и гражданские дипломаты 1980-х, а всех со всеми. То есть, собственно, интернет.

Технически интернет – передача данных, однако с точки зрения пользователей рубежа 1980–1990-х годов это прежде всего обмен текстами. То самое “царство слов”, которое, согласно афоризму Гольдина, было мертво, пережило реинкарнацию и вернулось в виде электронной почты, конференций и чатов. Визуальная и другая невербальная коммуникация до поры отошли на второй план. ".