Постфактум
«Постфактум» — новостное агентство, которое основали Глеб Павловский и Владимир Яковлев. Опыт работы в этом агентстве позволил Яковлеву создать ИД «Коммерсант», а Павловскому — ФЭП. При этом Яковлев также возглавлял кооператив «Факт», который вёл хозяйственную деятельность и стал финансовой базой для «Коммерсанта».
Агентство «Постфактум»[править | править код]
Из статьи в Русской Википедии: "«Постфа́ктум» (от лат. post factum, «после сделанного») — существовавшее в Москве в 1989—1996 годах и получившее широкую известность первое частное информационное агентство СССР, «неправительственная служба новостей и информации» … Идея создания специализирующегося на оказании информационных услуг кооператива, а по сути — независимого информационного агентства, родилась у корреспондента журнала «Огонёк» Владимира Яковлева (в будущем — основателя газеты «Коммерсантъ») и обозревателя (с 1991 года — главного редактора) журнала «Век XX и мир» Глеба Павловского осенью 1987 года. ИА «Постфактум» (изначально — телетайпное агентство «Постфактум») было основано на базе учреждённой ими же и работавшей с конца 1987 года Справочно-информационной службы «Факт» в марте 1989 года при содействии главы Союза объединённых кооперативов СССР Владимира Тихонова. «Факт» был ориентирован на кооперативы, он предоставлял адреса и телефоны фирм по заданным заказчиком критериям, издавал справочную литературу, нормативные акты и документы, оказывал юридическую помощь.
Информационное агентство в ежедневном режиме публиковало сводки политических и экономических новостей, справочную информацию. В дополнение к этому еженедельно выходили ньюслеттеры «Постфактума» с оперативной аналитикой и полузакрытой документацией для становящегося на ноги бизнеса в СССР.
С осени 1989 года в «Постфактуме» приступили к формированию корреспондентской сети на местах. В пору своего расцвета эта сеть насчитывала более 100 собственных корреспондентов, правда, по признанию Павловского, она не окупалась. Режим генерации постоянной ленты новостей был запущен с января 1990 года. С осени 1992 года агентство сосредоточилось на круглосуточном освещении событий в регионах России и странах СНГ в режиме получасовых сводок. Каждые сутки подписчики получали до 150 информационных сообщений, а дважды в день — экономические сводки.
Распространение продуктов агентства по подписчикам было организовано по договорам с редакциями СМИ посредством телетайпов и факсов, а для тех из них, у кого таких возможностей не было, курьерской доставкой распечаток в пакетах. Основное техническое обеспечение «Постфактума» (контейнер с компьютерами, факсами и копировальными аппаратами) было предоставлено структурами, аффилированными с Фондом американского финансиста Джорджа Сороса.
Своим основным конкурентом в ИА «Постфактум» видели «Интерфакс» Михаила Комиссара, основанный несколькими месяцами позже, но в итоге оказавшийся успешнее. В начале же 1990-х годов оба агентства по цитируемости шли вровень.
Сперва предполагалось, что «Постфактум» должен был обслуживать только «Коммерсантъ», но от этой идеи по экономическим причинам быстро отказались. Несмотря на то, что лента «Постфактума» редакциям других крупных СМИ не продавалась (на неё подписывали бесплатно в целях продвижения), модифицированная бизнес-модель существования информационного агентства предусматривала в качестве перспективной основной клиентуры именно редакции СМИ — когда агентство обеспечивает их новостями, а редакции оплачивают его работу.
Но это оказалось просчётом и, по словам Глеба Павловского, привело к структурным конфликтам: СМИ не желали получать новости из единственного источника, а предприниматели в обмен на оплату требовали тот или иной полезный продукт, а не новостной поток как таковой.
Летом 1992 года, когда стало ясно, что информационное агентство в экономическом смысле является постоянной обузой для «Коммерсанта», оба предприятия начали самостоятельное существование, а пути двух их основателей — Яковлева и Павловского — окончательно разошлись. В это же время Глеб нашёл новый общий интерес со стремительно разбогатевшим бывшим сотрудником кооператива «Факт» мультимиллионером Ильёй Медковым, главой «Прагма-банка». Медков был заинтересован в возможности вмешиваться в редакционную политику основных информационных агентств России в обмен на финансовую поддержку и стал основным инвестором ИА «Постфактум».
17 сентября 1993 года 26-летний банкир Илья Медков был убит. С 21 сентября вступило в финальную стадию противостояние реформаторов Бориса Ельцина и Верховного Совета РСФСР, закончившееся расстрелом Белого дома в Москве 3—4 октября.
К концу 1994 года большая часть деятельности «Постфактума» оказалась свёрнута. В это время инвесторами информационного агентства оставались структуры-преемницы «Прагмы» Медкова, после чего, по версии Павловского, «Постфактум» был у них выкуплен и закрыт. Часть команды информагентства (в частности, Максим Мейер, Андрей Виноградов, Кирилл Танаев, Симон Кордонский, Денис Драгунский и др.) ушла вслед за Павловским, многие из них — в возникший летом 1995 года Фонд эффективной политики.
Согласно данным РИА «Новости», в 1994 году «Постфактум» был приобретён аффилированным с «Прагма-банком» бизнесом, а в 1996 году прекратил активную работу. В июне 1996 года «Коммерсантъ» сообщал о перебоях с поступлением заказчикам сводок новостей от этого информагентства, хронических невыплатах зарплат его сотрудникам, слухах о финансовых трудностях предприятия, отключении связи в его офисе и др. Тогдашний гендиректор «Постфактума» Владислав Дорофеев в ответ рассказывал, что агентство имеет право изменять количество выпускаемой информации без предварительного уведомления клиентов (подобно тому, как газеты и журналы порой изменяют число страниц), что технические остановки связаны с переездом и переходом на новые технологии, а зарплаты задерживают во многих компаниях.
Одно из последних упоминаний о работе агентства датируется 1998 годом, когда на сервере интернет-провайдера «Ситилайн» появилась объединённая новостная лента СМИ, близких к Борису Березовскому — ОРТ, Агентства политических новостей и «Постфактума»."
* * *
В книге «Создатель»: "В 1989 году [Павловский] основал первое в России независимое новостное агентство «Постфактум». Павловский понял: можно пересечь черту, а потом вернуться назад. В 1999-м Кремль предложил Павловскому поучаствовать в создании новой проправительственной партии «Единство», а заодно и провести кампанию по дискредитации оппонентов — Лужкова, Примакова, Гусинского и его СМИ."
Кооператив «Факт»[править | править код]
В книге «История русских медиа»: в декабре 1989 г. "кооператив «Факт» во главе с Владимиром Яковлевым выпускает первый номер газеты «Коммерсант». Сделанный по западным канонам, говорящий с читателем на совершенно новом языке, пишущий наравне о бизнесе и культуре «Коммерсант» становится символом перемен и основоположником российской журналистики. Начинается история новых — несоветских — медиа.
— Как вы придумали кооператив «Факт»?
Яковлев: «Факт» был очень нужен, потому что никому вокруг было не понятно, что это за кооперативы, которые вдруг стали появляться, что в них создается, где их искать, что в них можно получить. Мы решили, что можем ответить на эти вопросы. Сняли офис и начали собирать информацию. Девушка в комнате печатала справки, которые у нас покупали за какие-то деньги, и мы говорили, что у нас там за дверью стоит компьютер, где есть вся информация про кооперативные движения.
— В советское время собрать информацию, отличающуюся от той, что была в официальных средствах массовой информации — титанический труд. Вы её откуда брали?
— Все правильные журналистские проекты имеют особенность притягивать к себе информацию. Если издание попадает в аудиторию, то оно начинает получать информацию, так было в «Факте», так было в «Коммерсанте», так сейчас происходит в «Снобе», которым я занимаюсь сегодня. Есть два способа сбора информации: если информация нужна вам, то вы берете руки в ноги и ходите по городу. Но если кроме вас ещё кому-то нужно, чтобы эта информация у вас была, то вам просто нужно заявить о своем существовании. Мы заявили, и информацию нам стали приносить. Позже «Факт» трансформировался в информационное агентство «Постфактум». Мы решили собирать честные новости и сообщать о них людям.
— На сайте «Коммерсанта» написано, что идея создания газеты родилась в разговоре с первым русским миллионером Артемом Тарасовым, это правда?
— К нам в офис в какой-то момент приехал Тарасов, который тогда был одним из организаторов съезда кооператоров, и сказал, что им нужна газета. И предложил эту газету делать. Я долго отказывался, мне не хотелось обратно в журналистику. Но потом сдался.
— Зачем же сдались, если не хотелось обратно?
— Мне было интересно попробовать воплотить в жизнь принципиально новую схему, где мнение журналиста не превалирует над мнением читателя. Это такой святой Грааль современных средств массовой информации: создать ресурс, который будет чем-то средним между медиа и блогами. «Сноб» тоже такой. Мне всегда хотелось делать честные новости, которые были бы не замутнены личным мнением журналиста. И вот мы выпустили первый номер газеты «Коммерсант» и тут же, конечно, перепутали две фотографии на обложке. Вместо Артема Тарасова напечатали кого-то другого. И дальше все пошло как обычно.
— Когда вы придумывали концепцию, вам на кого хотелось ориентироваться? Быть русским The New York Times или The Washington Post?
— Я всегда был большим поклонником The New York Times, и мы, естественно, придумали себе, что мы пытаемся сделать что-то вроде западной прессы. Но по-настоящему мы пытались сделать что-то принципиально новое. И знаете, что нам в итоге обеспечило успех
— по крайней мере у журналистов и авторов? То, что мы платили гонорары наличными и сразу. Приходил журналист, сдавал заметку, если заметку принимали, то ему давали деньги. Были смешные вещи. Например, в ежедневной версии «Коммерсанта» существовала ежедневная же колонка, которая рассказывала о западных биржевых новостях. Она была популярная, её очень многие читали. При этом ни один человек не понимал, про что там на самом деле пишут. Вообще, если сейчас мне где-то попадаются старые номера «Коммерсанта», то я удивляюсь каждый раз, как можно было к этому относиться как к газете. По сегодняшним стандартам это, конечно, детский сад.
— Наверняка на первые номера была довольно резкая реакция наверху?
— Не очень. Мы были для этого слишком странными, слишком выпадающими из обычного для бюрократов порядка вещей, своего рода когнитивным диссонансом. После одной публикации мне позвонил ругаться тогдашний министр иностранных дел. Он некоторое время со мной препирался, а потом просто спросил: «Хорошо, с вами явно бесполезно разговаривать, кому вы подчиняетесь?» И вот я до сих пор помню этот дикий кайф, когда я ответил: «Никому».
— Но вы при этом начали выходить, когда цензура ещё вовсю существовала. Как вы умудрялись её обходить?
— Вышло какое-то очередное постановление, по которому бесцензурными считались рекламные материалы. Я пришел в цензуру и сказал: «Вот у нас тут рекламный материал». Они меня спрашивают: «А почему он у вас выглядит как газета?» Я ответил: «Так это реклама газеты». Прокатило.
— Часть денег ведь в «Коммерсанте» была иностранная. Иностранцы не боялись вкладывать деньги непонятно во что?
— Это было не в «Коммерсанте», это было ещё в «Факте». Нам тогда казалось, что мы получили гору злата. Но если вдуматься, американцы дали нам 300 тысяч долларов. И даже не деньгами, а техникой — двадцать или тридцать компьютеров, и это было абсолютное счастье. Первая редакция «Коммерсанта» была на Хорошевском шоссе. И наши американские инвесторы страшно волновались, чтобы с нами все было в порядке. И в какой- то момент они решили, что нужно провести к нам прямую телефонную линию. Кабель в Америку такой. У меня в приемной стоял телефон, на котором не было номеронабирателя, а была только трубка, и если её снять, то телефон некоторое время трещал, а потом там кто-то говорил: «Hello!»
— Вы сняли рекламный ролик с Игорем Верником — он был такой успешный бизнесмен западного типа, который читал вашу газету. На самом же деле тогда вокруг были суровые малиновые пиджаки…
— Это была первая попытка использовать не реальный образ читателя, а то, кем он хотел бы себя видеть. Та же история, что и с биржевой колонкой.
— Про вас ещё со времен «Коммерсанта» говорят как о довольно жестком руководителе.
— Понимаете, у сотрудников каким-то образом должно было утвердиться в голове, что в пять часов газету нужно сдать. Ну, в пять пятнадцать максимум. И что происходило на практике? Ты приходишь к автору, говоришь: «Ау, у тебя дедлайн в пять часов». Но и в пять, и в шесть, и в семь заметки по-прежнему нет. И другого автора у вас нет. Вы этого-то еле нашли и долго обучали. Значит, нужно придумать способ, чтобы для него эти дедлайны имели такой же вес, как для вас. Я тогда сказал, что каждая минута опоздания стоит столько-то. С моей точки зрения, это было единственным возможным решением проблемы.
— После того как газета стала ежедневной, её структура сильно изменилась?
— Да, мы с самого начала создавали очень структурированное издание, которое выстроено по степени жесткости близко к сегодняшним интернет-изданиям. Оно было очень информационным, жестким, очень неавторским и с абсолютной идеей гарантированной информации, которую получает читатель.
— Когда вы почувствовали, что из газеты, которая делается на ощущениях, «Коммерсант» начал превращаться в работающий отлаженный механизм? — Это произошло года через два после запуска ежедневника. И связано это всегда с одной вещью: с тем моментом, когда весь коллектив понимает концепцию издания, понимает, какая вырисовывается штука. Тогда уже фигура главного редактора не так важна.
— Как произошло, что вы решили продать «Коммерсант»?
— На самом деле к этому моменту я был уже лишним элементом. Все работало без меня, я не хотел быть центром этого бюрократического аппарата.
— И только поэтому вы решили его продать?
— Да.
— Как вам кажется, газета сильно изменилась после того, как вы ушли?
— Я удивлен, насколько она не изменилась. Мне кажется, она потеряла сool. И стала очень уж официальной газетой. Но это проблема не «Коммерсанта», а той журналистской модели, в рамках которой «Коммерсант» существует.
— Но вы, глядя сейчас на «Коммерсант», воспринимаете его как свое дело?
— После того как я продал «Коммерсант», я уехал, и меня не было в Москве 8 лет. Когда я вернулся, я остановился в гостинице «Националь». Я проснулся, собрался завтракать, открыл дверь — и у меня под дверью лежал «Коммерсант». Ровно так, как под дверью моего номера в Нью-Йорке обычно оказывался Thе New York Times. И это было классное ощущение.
Интервью: Елена Ванина."