Спутниковый кризис
|
Это незавершённая статья. Вы можете помочь проекту, исправив и дополнив её. |
автоперевод из английской википедии по состоянию на 26 марта 2025
Спутниковый кризис был периодом общественного страха и беспокойства в западных странах из-за предполагаемого технологического разрыва между Соединёнными Штатами и Советским Союзом, вызванного запуском Советским Союзом Спутника-1, первого в мире искусственного спутника. Кризис стал важным событием в холодной войне, которое привело к созданию НАСА и космической гонке между двумя сверхдержавами. Спутник был запущен 4 октября 1957 года с космодрома Байконур. Это вызвало бурную реакцию в национальных газетах, таких как The New York Times, которая упоминала спутник в 279 статьях в период с 6 октября 1957 года по 31 октября 1957 года (более 11 статей в день).
Предыстория[править | править код]
В начале 1950-х годов полёты самолётов-шпионов Lockheed U-2 над Советским Союзом позволили получить разведданные о том, что США обладают преимуществом в ядерной сфере. Однако в ходе исследований, проведённых в период с 1955 по 1961 год, выяснилось, что Советский Союз готовил в два-три раза больше учёных в год, чем США. Запуск и выход на орбиту Спутника-1 показали, что Советский Союз совершил значительный технологический прорыв, который был воспринят как серьёзная угроза национальной безопасности США, что побудило США увеличить федеральные инвестиции в исследования и разработки, образование и национальную безопасность. Ракета «Юнона-1», на борту которой находился первый американский спутник «Эксплорер-1», была готова к запуску в 1956 году, но этот факт был засекречен и неизвестен общественности. Ракета PGM-19 «Юпитер», на основе которой была создана «Юнона», была отложена по приказу министра обороны Чарльза Эрвина Уилсона из-за межведомственного соперничества с ракетой PGM-17 «Тор» ВВС США.
Запуск[править | править код]
Советский Союз использовал технологию межконтинентальных баллистических ракет для запуска «Спутника» в космос, что дало ему сразу два пропагандистских преимущества перед США: возможность вывести спутник на орбиту и доказать дальность действия своих ракет. Это доказывало, что у Советского Союза были ракеты, способные доставить ядерное оружие в Западную Европу и даже в Северную Америку. Это была самая непосредственная угроза, которую представлял «Спутник-1». Соединённые Штаты, страна, которая благодаря своему географическому положению была в безопасности от европейских войн, внезапно оказались уязвимыми.
Одним из факторов, повлиявших на кризис, связанный со «Спутником-1», стало то, что Советы не публиковали фотографии спутника в течение пяти дней после запуска. До тех пор его внешний вид оставался загадкой для американцев. Другим фактором был его вес — 184 фунта (83 кг) по сравнению с планами США запустить спутник весом 21,5 фунта (9,8 кг). Заявление Советов показалось возмутительным многим американским чиновникам, которые сомневались в его достоверности. Американские ракеты тогда производили тягу в 150 000 фунтов (670 000 Н), и официальные лица США предположили, что советская ракета, запустившая Спутник в космос, должна была производить тягу в 200 000 фунтов (890 000 Н). Фактически, ракета R-7, запустившая в космос Спутник 1, произвела тягу почти в 1 000 000 фунтов стерлингов (4 400 000 Н). Все эти факторы способствовали формированию у американцев представления о том, что они сильно отстают от Советов в развитии космических технологий.
Через несколько часов после запуска астрономический факультет Иллинойсского университета в Урбане-Шампейне установил специальный интерферометр для измерения сигналов со спутника. Дональд Б. Гиллис и Джим Снайдер запрограммировали компьютер ILLIAC I для расчёта орбиты спутника на основе этих данных. Программирование и расчёт были завершены менее чем за два дня. Быстрая публикация эфемерид (орбит) в журнале Nature в течение месяца после запуска спутника помогла развеять некоторые опасения, вызванные запуском «Спутника». Однако, по словам советского учёного-космонавта, «Спутник» не был частью организованной попытки доминировать в космосе.
Успешный запуск «Спутника-1», а затем последующая неудача первых двух попыток запуска «Проекта Авангард» значительно усилили восприятие Соединёнными Штатами угрозы со стороны Советского Союза, которая сохранялась с начала холодной войны после Второй мировой войны. Та же ракета, которая запустила «Спутник», могла за считаные минуты доставить ядерную боеголовку в любую точку мира, что лишило бы континентальную часть Соединённых Штатов океанской защиты. Советы продемонстрировали эту способность 21 августа испытательным полетом ракеты-носителя Р-7 протяженностью 6000 километров (3700 миль). Об этом событии было объявлено ТАСС пять дней спустя и широко освещалось в других средствах массовой информации.
Реакция Эйзенхауэра[править | править код]
Через пять дней после запуска «Спутника-1», первого в мире искусственного спутника, президент США Дуайт Эйзенхауэр обратился к американскому народу. Когда репортёр спросил его о проблемах безопасности, связанных с советским спутником, Эйзенхауэр сказал: «Что касается самого спутника, то он не вызывает у меня ни малейших опасений».
Эйзенхауэр утверждал, что «Спутник» был лишь научным достижением, а не военной угрозой или изменением расстановки сил в мире. Он считал, что вес «Спутника» «не был соизмерим с чем-либо имеющим большое военное значение, и это также было фактором, позволяющим взглянуть на него [в правильной] перспективе».
В 1958 году Эйзенхауэр заявил о трёх «суровых фактах», с которыми Соединённым Штатам необходимо было столкнуться:
Советский Союз превзошёл Америку и остальной «свободный мир» в научно-техническом прогрессе в космосе. Если бы Советы сохранили это превосходство, они могли бы использовать его для подрыва престижа и лидерства Америки. Если бы Советский Союз первым достиг значительного превосходства в военной сфере в космосе и создал дисбаланс сил, он мог бы представлять прямую военную угрозу для США. После этого заявления Эйзенхауэр сказал, что Соединённым Штатам необходимо встретить эти вызовы «изобретательно и энергично». Президент также отметил важность образования для русских в их недавнем научно-техническом прогрессе, а также для ответа Америки русским. Он отметил, что «нам нужны учёные на ближайшие десять лет... тщательно изучите учебную программу и стандарты вашей школы». Тогда сами решайте, соответствуют ли они суровым требованиям эпохи, в которую мы вступаем». Его способность внушать уверенность в сложившейся ситуации была ограничена, потому что его уверенность основывалась на тайной разведке, поэтому ему не удалось развеять опасения, что баланс сил между американцами и Советами изменился. Запуск «Спутника-1» также повлиял на рейтинг Эйзенхауэра в опросах, но в конечном итоге он восстановился.
Средства массовой информации и политическое влияние[править | править код]
СМИ спровоцировали моральную панику, написав сенсационные статьи об этом событии. В первый и второй дни после этого события The New York Times написала, что запуск «Спутника-1» стал крупным глобальным пропагандистским и престижным триумфом российского коммунизма. Кроме того, Фред Хечинджер, известный американский журналист и редактор образовательных программ, сообщил, что «не проходило и недели без нескольких телевизионных программ, посвящённых образованию». Именно после того, как жители Соединённых Штатов увидели множество новостных репортажей, страна стала «нацией в шоке». СМИ не только сообщали о беспокойстве общественности, но и создавали истерию. Журналисты сильно преувеличивали опасность советского спутника ради собственной выгоды. 9 октября 1957 года писатель-фантаст и учёный Артур Кларк сказал, что в тот день, когда «Спутник» вышел на орбиту Земли, США стали второсортной державой.
Политики использовали это событие, чтобы повысить свои рейтинги в опросах общественного мнения. Исследования и разработки использовались в качестве инструмента пропаганды, и Конгресс тратил большие суммы денег на решение предполагаемой проблемы технологического отставания США. После запуска «Спутника-1» советники по национальной безопасности переоценили текущую и потенциальную ракетную мощь СССР, что встревожило часть Конгресса и исполнительную власть. Когда эти оценки были обнародованы, Эйзенхауэр был вынужден ускорить гонку вооружений, чтобы успокоить тех, кто беспокоился о безопасности Америки. Спутник побудил Конгресс принять меры по улучшению позиций США в области науки.
Никита Хрущёв, советский лидер, размышляя об этом событии, сказал: «В публичных выступлениях всегда было приятно говорить, что мы можем попасть ракетой в муху на любом расстоянии. Несмотря на широкий радиус поражения наших ядерных боеголовок, всё равно требовалась высокая точность, а добиться её было трудно». В то время Хрущёв заявил, что «наши потенциальные враги дрожат от страха». Политический аналитик Сэмюэл Любелл провёл исследование общественного мнения о «Спутнике» и не обнаружил «никаких признаков паники или истерии в реакции общественности», что подтвердило, что это была паника элиты, а не народа.
Реакция[править | править код]
США[править | править код]
"Через неделю после запуска «Спутника» мы выкарабкивались из-под внезапно обрушившейся на нас денежной лавины." — Джон Джеффрис в Высокогорной обсерватории в 1957 году
Этот запуск стимулировал ряд инициатив США, начиная от обороны и заканчивая образованием. Повышенное внимание уделялось проекту ВМС США "Авангард" по запуску американского спутника на орбиту, осуществляемому ВМС США". Возобновился интерес к существующей программе «Эксплорер», в рамках которой 31 января 1958 года на орбиту был выведен первый американский спутник. В феврале 1958 года Эйзенхауэр санкционировал создание Агентства перспективных исследовательских проектов, которое позже было переименовано в Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA) при Министерстве обороны (DoD) для разработки новых технологий для вооружённых сил США. 29 июля 1958 года он подписал Закон о национальной аэронавтике и космосе, создавший НАСА.
Менее чем через год после запуска «Спутника» Конгресс принял Закон об образовании в области национальной обороны (NDEA). Это была четырёхлетняя программа, в рамках которой в систему образования США были вложены миллиарды долларов. В 1953 году правительство потратило 153 миллиона долларов, из которых 10 миллионов получили колледжи, но к 1960 году благодаря NDEA совокупное финансирование выросло почти в шесть раз. После первоначального общественного резонанса началась космическая гонка, которая привела к первому полёту человека в космос, проекту «Аполлон» и первой высадке человека на Луну в 1969 году.
В 1960 году, выступая за сокращение «ракетного отставания», преемник Эйзенхауэра, Джон Ф. Кеннеди, пообещал разместить 1000 ракет «Минитмен». Это было намного больше межконтинентальных баллистических ракет, чем у Советов в то время. Хотя Кеннеди не поддерживал масштабную космическую программу США с участием человека, когда он был сенатором США во время президентского срока Эйзенхауэра, реакция общественности на запуск Советским Союзом первого человека на орбиту, Юрия Гагарина, 12 апреля 1961 года, побудила Кеннеди повысить ставки в космической гонке, поставив цель высадить людей на Луну. Кеннеди заявил: «Если Советы будут контролировать космос, они смогут контролировать Землю, как в прошлые века страна, контролировавшая моря, доминировала на континентах». Эйзенхауэр не согласился с целью Кеннеди и назвал её «приманкой». Кеннеди в частном порядке признал, что космическая гонка была пустой тратой денег, но он знал, что напуганный электорат принесёт пользу. Космическая гонка была важна не столько сама по себе, сколько для престижа и успокоения общественности.
Кризис, вызванный запуском «Спутника», побудил американцев вернуть себе лидерство в освоении космоса, отобранное у СССР, и подтолкнул их к высадке людей на Луну. В то время у американских чиновников было разное мнение: одни были встревожены, а другие отмахивались от спутника. Джеральд Форд, представитель Республиканской партии США от штата Мичиган, заявил: «Нас, жителей Среднего Запада, иногда называют изоляционистами. Я не согласен с этим ярлыком, но изоляционистов нигде не может быть, когда термоядерная боеголовка может с гиперзвуковой скоростью обрушиться из космоса на любую точку Земли через несколько минут после запуска. Бывший контр-адмирал США Роусон Беннетт, начальник военно-морских операций, заявил, что «Спутник» был «куском железа, который мог запустить почти любой», а бывший генерал армии США Джеймс М. Гэвин назвал его «самым значительным военным событием нашего времени».
Кризис, связанный со «Спутником-1», также привёл к существенным изменениям в научной политике США, которые во многом легли в основу современных академических научных исследований. Астроном Джон Джеффрис, работавший в Высокогорной обсерватории в 1957 году, вспоминал, что она получала финансирование в основном от благотворителей. «Через неделю после запуска „Спутника-1“ мы выкарабкивались из-под этой лавины денег, которая внезапно обрушилась» на нас со стороны федерального правительства, — сказал он. К середине 1960-х годов НАСА выделяло почти 10% федеральных средств на академические исследования.
Дальнейшее расширение финансирования и исследований в области космического оружия и противоракетной обороны привело к появлению предложений по противоракетной обороне. Были запущены образовательные программы для воспитания нового поколения инженеров, а поддержка научных исследований значительно возросла. Конгресс увеличил ассигнования Национального научного фонда (NSF) на 1959 год до 134 миллионов долларов, что почти на 100 миллионов долларов больше, чем годом ранее. К 1968 году бюджет NSF составлял почти 500 миллионов долларов.
По словам Мари Торстен, после кризиса, связанного со спутником, американцы ощутили «технологическую пустоту» и до сих пор мечтают о «втором спутнике», чтобы развивать образование и инновации. В 1980-х годах рост Японии (как её автомобильной промышленности, так и проекта по созданию компьютеров 5-го поколения) усилил опасения по поводу «технологического разрыва» с Японией. После кризиса, вызванного запуском «Спутника», лидеры использовали «доктрину устрашения», чтобы организовать обучение «на основе сильной модели национальной безопасности в сфере образования: математика и естественные науки служили для превосходства в науке и технике, иностранные языки и культуры — для потенциального шпионажа, а история и гуманитарные науки — для национального самоопределения». Лидеры США не смогли так же эффективно использовать образ Японии, несмотря на то, что она ассоциировалась с очень умными студентами и сильной экономикой.
Великобритания[править | править код]
В Великобритании запуск первого «Спутника» вызвал удивление в сочетании с восторгом от того, что наступил рассвет космической эры. Это также стало напоминанием о снижении мирового влияния Британской империи. Вскоре этот кризис стал частью более широкой картины холодной войны. Daily Express предсказала, что «результатом станет новая попытка [США] догнать и перегнать русских в сфере космических исследований. Никогда ни на секунду не сомневайтесь в том, что Америка добьётся успеха». Кризис способствовал заключению Соглашения о взаимной обороне между США и Великобританией в 1958 году.
Источники[править | править код]
- см. в исходной статье https://en.wikipedia.org/wiki/Sputnik_crisis