Новость:Война стоит перед глазами
16 октября 2025, где?
В Шатурторфе имя Татьяны Константиновны Соболевой хорошо известно. Она всю жизнь посвятила медицине. Но прежде чем стать врачом была война. Вот что она рассказывает о том далеком времени.
- Школу в Шатурторфе закончила в 1937 году. 9 января 1943 года получила повестку из военкомата. Воевала составе Первого Белорусского фронта в 22-ой артиллерийской дивизии в должности старшей медсестры. Победу встретила в Германии в местечке Штрагут под Берлином.
О немцах.
Мы шли вслед за боевыми частями. Когда проходили освобождённые деревни, видели сплошные пожарища. От домов одни печные трубы. Немцы при отступлении сжигали все. Однажды увидели у обочины дороги приколотого ножом к дереву мертвого нашего солдат. В руки погибшему немцы вложили бутылку водки. Вот так немцы поступали с нашими пленными.
Когда мы вошли в Германию, то немцы перед нами заискивали. Они нас боялись. Относились мы к ним нормально, понимали, что не они виноваты в войне, а Гитлер. Когда после войны стояли в Германии, то жили в одном доме с немцами. Они у нас продукты потихоньку приворовывали. Мы к этому относились спокойно. Понимали, что они голодные, да и дети у них маленькие. Мы, наверное, все русские такие: когда воюем, врага ненавидим, а после войны, какие же они враги? После войны наши частенько немцев подкармливали, особенно детей. Были и те, кто немцам мстил. Но таких было мало. Это, в основном, те, кто на войне всех своих близких потерял.
Фронтовой быт
Жили в палатках. Зимой в лесу в палатках соломы побольше клали, так и спали. Там была для отопления печка, сделанная из железной бочки. Вот и вся обстановка. Обычное питание - полкотелка горохового супа и два-три куска черного хлеба в сутки.
О работе
Работы в нашей санроте всегда хватало. Помню, только приехали на фронт, и сразу пошли раненые. Особенно много было при наступлении. Иной раз даже в палатке не помещались. Их на носилках складывали у входа. Лежат на морозе, кто стонет, кто матерится, и всех нужно срочно принять. У многих раны тяжелые, у кого жгуты затянуты, у кого - шины наспех наложены. В такое время работали сутками, без сна, без отдыха. Медики, бывало, в обморок падали от напряжения. Легкораненых держали неделю, от силы две, и в строй. Тяжело раненых развозили по госпиталям.
О Сталине и репрессиях
К Сталину относились с великим почтением, его буквально боготворили. О репрессиях на фронте ничего сказать не могу. Из тех людей, с которыми я общалась на фронте, никто под репрессии не попадал. До войны, в 30-е годы, было дело. Знала лично двоих, кто был арестован за критику советской власти. Их забрали, и обратно они не вернулись. Наверное, погибли в лагерях.
На войне работал СМЕРШ, но работали по делу, ловили предателей и дезертиров. При мне казнили одного бандеровца. Он был враг явный. Даже перед смертью грозился: «Мы вас, русских, все равно перебьем!». Его при всем народе повесили. А так, чтобы невиновных репрессировали, такого не было.
О войне
Мы, в основном, находились в трех-пяти километрах за линией фронта. Но были случаи, что попадали под обстрелы. Часто налетали самолеты. Тогда звучала команда «Воздух!», и все спешили в укрытие. Помню, переправлялись через Днепр по временной переправе. Налетели самолеты, бомбят, а мы как на ладони. Было очень страшно. Смерть на войне могла настигнуть в любую минуту. Одна наша сотрудница только вышла из палатки, а тут взрыв. Осколок попал в лицо, убило наповал.
Самый радостный день на войне - это, конечно, день Победы. Радость была великая. Все поздравляли друг друга, забыли о чинах и званиях, кто солдат, кто офицер. Все вместе праздновали победу.
Записала Антонина Куликова, председатель Совета ветеранов п. Шатурторф