Редактирование: Новость:Чехов на Клязьме

{{ТелоСтатьи}}

{{Новость 
| Идентификатор = Чехов на Клязьме 

| Место = Пушкино 

| Дата публикации = 04.02.2015 

| Ссылка = http://inpushkino.ru/multimedia/novosti/novosti/04-02-2015-12-30-10-chekhov-na-klyazme/ 

| Источник = Маяк 

| Заголовок = Чехов на Клязьме 

| Текст = 

[[файл:7b74d802b694cab3fd175d24f30372be.jpeg|thumb]] 

Двадцать девятого января (17 января по старому стилю) 2015 года весь мир отмечал 155-летний юбилей Антона Павловича Чехова. Одна из ярких страниц его творческой жизни тесно связана с Любимовкой, что на реке Клязьме, которая сейчас находится на территории Пушкинского района. 

Подмосковное имение «Любимовка» было приобретено в конце 1860-х годов у дворян Туколевых отцом К.С. Станиславского (настоящая фамилия Алексеев), купцом первой гильдии С.В. Алексеевым. Известно, что многих персонажей своей последней пьесы «Вишнёвый сад» А.П. Чехов подсмотрел именно в Любимовке. Об этом писал в мемуарах «Моя жизнь в искусстве» и К.С. Станиславский. В его воспоминаниях есть такие строки: «Мы предложили ему (А.П. Чехову) вместе с больной (О.Л. Книппер-Чеховой) и А.Л. Вишневским (актером Художественного театра, одноклассником А.П. Чехова по таганрогской гимназии) воспользоваться нашим флигелем в имении моей матери (Е.В. Алексеевой), где мы обычно проводили лето». Сохранилось письмо К.С. Станиславского к О.Л. Книппер-Чеховой, в котором он просит её сообщить точную дату и время приезда А.П. Чехова в Любимовку, чтобы выслать для встречи извозчика И.Г. Пирожкова (1875–1953), у которого коляска на «дутиках» (потомки Пирожкова до сих пор проживают в Тарасовке). 

Антон Павлович вскоре переехал в Любимовку с больной женой (после операции, связанной с потерей ребенка), сестрой милосердия и А.Л. Вишневским. Это произошло 5 июля 1902 года. В усадьбе А.П. Чехов окунулся в добрый, тёплый алексеевский быт с горничными, кухарками, прачками, лакеями, которые жили здесь же в постройке, рядом с господским домом. Антон Павлович, по совету хозяина дома, зорко присматривался ко всем любимовским «типам», неожиданно ворвавшимся в его дачную жизнь: к няне, управляющему, к лакею Егору и горничной Дуняше (Авдотья Копылова), к 19-летнему Дуняшиному сыну Володе Сергееву (внебрачному сыну К.С. Станиславского), к родственникам – соседям Сапожниковым, Штекирам, Смирновым. Все они лето проводили на своих дачах по соседству. Вот почему, смотря пьесу «Вишнёвый сад», мы встречаем наших земляков из Тарасовки, Комаровки, Куракино, обитателей здешних мест. Станиславский вспоминал: «Рядом, в семье наших соседей, жила англичанка, гувернантка, маленькое худенькое существо с двумя длинными девичьими косами, в мужском костюме. Благодаря такому соединению, не сразу разберешь её пол, происхождение и возраст. Она обращалась с Антоном Павловичем запанибрата, что очень нравилось писателю. Встречаясь ежедневно, они говорили друг другу ужасную чепуху. Так, например, Чехов уверял англичанку, что он в молодости был турком, что у него был гарем, что он скоро вернётся к себе на родину и станет пашой, и тогда выпишет её к себе. Якобы в благодарность, ловкая гимнастка-англичанка прыгала к нему на плечи и, усевшись на них, здоровалась за Антона Павловича со всеми проходившими мимо них, т.е. снимала шляпу с его головы и кланялась ею, приговаривая на ломаном русском языке, по-клоунски комичном: «Здласьте! Здласьте! Здласьте!» При этом она наклоняла голову Чехова в знак приветствия. Те, кто видел «Вишнёвый сад», узнают в этом оригинальном существе прототип Шарлотты». 

На самом деле англичанка Лили Романовна Глассби воспитывала девочек Смирновых – племянниц Станиславского и всё лето жила по соседству в Тарасовке. «За Антоном здесь ухаживает молодая англичанка, которая прекурьезно говорит по-русски, всем говорит «ты» и называет его брат Антон…» – писала О.Л. Книппер-Чехова 6 августа 1902 года из Любимовки Е.Я. Чеховой. 

Далее, Дуняша – прототип Дуняши, Егор – прототип Яши. В образе Епиходова, конторщика в доме Раневской, есть много от неуклюжего Немировича-Данченко, который очень часто спотыкался. А Володя Сергеев послужил писателю прототипом студента Пети Трофимова. Встречаясь с Анной Сергеевной Штекер, сестрой К.С. Станиславского, проживавшей тем летом по соседству в Комаровке, Чехов списал некоторые черты с неё, когда создавал образ своей главной героини – сумасбродной, бесшабашной, но удивительно очаровательной немолодой уже кокетки Раневской. «Но у вас же нет такой актрисы. Надо особую старуху. Она все бегает к старому лакею и занимает у него деньги», – повторял Чехов, когда его уговаривали начать писать пьесу. 

В Любимовке Чехов много читал. Здесь он получил и прочитал новую пьесу из жизни босяков М. Горького. Сначала она называлась «В ночлежном доме», затем «На дне жизни» и лишь потом просто «На дне». Сам Горький жил в то время в Арзамасе («В саду поют соловьи, а в кустах прячутся шпики», – писал он, рисуя «тихую провинцию») и просил Станиславского и Немировича-Данченко похлопотать перед генерал-губернатором, чтобы ему разрешили осенью 1902 года побывать на репетициях новой пьесы. Чехов написал ему: «…Она (пьеса) нова и, несомненно, хороша. Второй акт очень хорош, это самый лучший, самый сильный, и я, когда читал его, особенно конец, то чуть не подпрыгивал от удовольствия. Настроение мрачное, тяжкое, публика с непривычки будет уходить из театра, и Вы во всяком случае можете проститься с репутацией оптимиста… Не удастся ли и Вам вырваться из Арзамаса и приехать в Москву хотя бы на неделю? Я слышал, что Вам разрешат поездку…Я живу в Любимовке, на даче у Алексеева, и с утра до вечера ужу рыбу… И так обленился, что самому даже противно становится». 

А Станиславскому он пишет следующее: «…Ленюсь и ничего не делаю. Пьесы ещё не начинал, только обдумываю. Начну, вероятно, не раньше конца августа». 

«В Любимоке мне очень нравится, – писал Чехов Константину Сергеевичу. – Давно уже я не проводил так лета. Рыбу ловлю каждый день, по пяти раз на день, ловится недурно (вчера была уха из ершей), и сидеть на берегу так приятно, что и выразить не могу…». А в письме к М.П. Чеховой он сообщил: «Река здесь глубокая, в 10-20 шагах от дома… Едим белые грибы, окуней, хорошее молоко. Правда, не купить ли здесь где-нибудь дачу?»… 

И тем не менее в первой декаде августа 1902 года Чехов занервничал. Его стала утомлять многолюдность вокруг, ему не хватало здесь привычного одиночества. Почувствовав приближение болезни, обострение туберкулёза, но никому ничего не сказав, 14 августа он сбежал к себе на юг, в Ялту, не хотел обременять собой выздоравливающую супругу… Почти с каждой станции он посылал Ольге Леонардовне открытки, и чем ближе было к югу, тем короче делались они… И уже из Ялты он пишет: «Я, наконец, начинаю привыкать и уже сижу за своим столом и кое-что пописываю». Там он закончил в 1903 году пьесу, задуманную в Любимовке. 

Теперь можно с уверенностью говорить, что без алексеевской Любимовки не было бы того чеховского «Вишнёвого сада», который мы все знаем и премьера которого состоялась в новом здании Художественного театра в Камергерском переулке 17 января 1904 года, в год 25-летия литературной работы, в день рождения его создателя (Чехову исполнилось 44 года). Главные роли исполняли: О.Л. Книппер-Чехова – Раневская, К.С. Станиславский – Гаев, Л.М. Леонидов – Лопахин, М.П. Лилира – Аня, В.И. Качалов – Трофимов, М.Ф. Андреева – Варя. «В театре собралась вся литературная и театральная Москва и представители общественных учреждений, чтобы чествовать любимого писателя. Телефонировали Чехову, чтобы приехал. Сначала он отказывался, но за ним приехали и уговорили. Чествование было глубоко трогательно и глубоко искренне…» – писал В.И. Немирович-Данченко в своих мемуарах «Из прошлого». А вот что сказал он со сцены: «Наш театр в такой степени обязан твоему таланту, твоему нежному сердцу, твоей чистой душе, что ты по праву можешь сказать: это мой театр. Сегодня он ставит твою четвёртую пьесу, но первый раз переживает огромное счастье видеть тебя в своих стенах на первом представлении». 

Любимовская подпитка была столь основательной и так заметна для К.С. Станиславского, что, получив из Ялты рукопись пьесы, он тут же ответил: «Я сразу всё понял». 

В мае 1904 года, сразу после окончания театрального сезона, все любимовские обитатели вновь приехали на дачу. Маня Смирнова из Тарасовки писала О.Л. Книппер-Чеховой очередное эмоциональное письмо: «Вы себе представить не можете, как здесь хорошо! Воздух такой чистый, берёзки кудрявые… лес шумит, черёмуха вся в цвету, яблони и вишни распускаются… Посылаю Антону Павловичу вишнёвых цветов…» 

Кроме воспоминаний К.С. Станиславского, существуют ещё две замечательные книги об этом периоде жизни А.П. Чехова – произведение Оскара Ремеза «Голоса Любимовки» (М., 1980) и Галины Бродской «Алексеев-Станиславский, Чехов и другие. Вишнёвосадская эпопея» (М.: «Аграф», 2000), которые будут одинаково интересны филологам и театроведам, актёрам, режиссёрам, историкам и краеведам, школьникам и студентам, всем, любящим литературу и искусство. Было бы замечательно переиздать эти книги в год юбилея Антона Павловича Чехова! 

Владимир ПАРАМОНОВ, член Союза краеведов России. 

На снимке: 

А.П. Чехов насаждает сад. Как все это будет прекрасно «лет через двести – через триста...». Фотография 1903 года. 

| Значок = newsbaloon.png}}

[[Категория:Новости Пушкинского района]]