Материалы:Никита Мендкович. Хайбахское дело

Довольно много уже написано о депортации чеченцев и ингушей с Кавказа, произошедшей в феврале 1944 года. Казалось бы уже изучена фактическая сторона дела, и исторический контекст, даны все возможные и невозможные нравственные оценки, однако тема «депортации чеченцев» все еще остается предметом политических спекуляций. Современные апологеты чеченского сепаратизма активно пытаются использовать эти события как оправдание преступлений боевиков. Событие насильственного переселения для большего эффекта дополняется всевозможными вновь обнаруженными ужасами: массовыми расстрелами, отравлениями, искусственно устроенными эпидемиями и проч. Особой любовью у пропагандистов пользуется миф о массовом сожжении жителей селения Хайбах. По версии «обличителей» забавы ради «палачи из НКВД» загнали в местную конюшню 750 человек, преимущественно стариков и детей, и сожгли их, а тех, что пытались сбежать,— застрелили[1]. Картинка получается эффектная, жуткая и умерена схожая с реальной Хатынью.

«Трагедия Хайбаха», к счастью, несмотря на политическую бурю начала 1990-х так и не получила официального признания, однако определенная часть журналистов и правозащитников с настойчивостью, заслуживающей лучшего применения, пытается внедрить ее в общественное сознание. В данном очерке мы постараемся разобраться с этой темой.

Прежде всего придется напомнить исторический контекст «чеченской депортации». Кавказ исторически являлся одной из наиболее проблемных частей России. Значительная часть народов, населявших его находились на ранних стадиях общественного развития: феодальной и даже племенной, что до крайности затрудняло их интеграцию в российскую жизнь. Их опыт и сложившийся уклад просто не включали таких понятий как государство, тем более со столь значительными территориями и населением, собственность, личные права. Особенно сложна была ситуация в Чечне и горных районах Дагестана, где царил классический родовой строй. Отсутствие постоянных лидеров исключало возможность долгосрочных договорных отношений с царским правительством, историческая «узость сознания» не включала такой сущности как «страна» и «нация» исключали самоидентификацию с Россией и преданность ей, просто потому что в рамках родового строя современный патриотизм столь же нелеп как «верность» предпринимателя той или иной бандитской «крыше».

Особую проблему составляли набеги с целью захвата пленных и имущества, составляющие важную часть жизни на определенном историческом этапе. Фактически те же чеченцы в XIX веке жили еще в эпохе Вещего Олега и его походов на Царьград, к тому же скудность горных областей делала набеги вовне важным фактором экономической и хозяйственной жизни [2]. Недаром в Чечне самым жестоким оскорблением мужчины считалась фраза: «…ты даже не способен угнать барана» [3].

В царское время «чеченская проблема» воспринималась на самом примитивном уровне, как некая этническая особенность местных жителей, и оставлялась без внимания. К ситуации в Чечне относились с равнодушием, флегматично отмечая в энциклопедиях: «Угнать скот, увести женщин и детей, хотя бы для этого пришлось ползти по земле десятки верст и при нападении рисковать своей жизнью, — любимое дело чеченца». Словно преступность в Чечне некая природная данность вроде наводнений или эпидемий. В советское время власть, ставившаяся задачу коренной перестройки общества, попыталась ликвидировать чеченский бандитизм (в документах использовался устойчивый термин «чечбандиты») с помощью серий войсковых операций по поиску и уничтожению банд. Однако ресурсов на переустройство экономики Чечни на современной основе, которое бы ликвидировало социальную основу бандитизма, стране в 1930-е годы элементарно не хватало.

Проблемы, связанные со спецификой развития отдельных народов СССР, обострились в годы Отечественной войны. В 1942 году, когда фронт опасно приблизился к Северному Кавказу в тылу советской армии активизировались национальные банды. Самым тяжелым было положение в Чечено-Ингушетии и граничащих с ней районах Дагестана. Помимо войск НКВД на борьбу с бандитизмом пришлось бросить 18 отдельных рот и 2 усиленных батальона из состава, на всех коммуникациях – выставить усиленные гарнизоны вооруженные за счет Закавказского фронта [4]. Здесь сказалось и тяжелое экономическое положение второго года войны, и нарушение работы правоохранительных органов в прифронтовых областях, и активизация антисоветских элементов, стремящихся услужить Германии. Так лидер одной из чеченских банд Майрбек Шерипов пояснял свою антисоветскую позицию: «Мой брат, Шерипов Асланбек, в 1917 году предвидел свержение царя, поэтому стал бороться на стороне большевиков, я тоже знаю, что Советской власти пришел конец, поэтому хочу идти навстречу Германии»[5].

К сожалению, подобные настроения в Чечне были достаточно популярны: большинство все еще не ассоциировало себя с Советским Союзом и другими народами, населяющими его, поэтому предпочитало уходить в банды или вовсе уклоняться от участия в войне. За время войны более 49 тысяч чеченцев и ингушей дезертировали из частей РККА[6], что составляет не менее 80% общей численности призванного контингента [7]. Из этого в начале 1942 года призыв чеченцев в армию на время был вообще прекращен. В процессе боевых действий дезертировали не только военнослужащие чеченцы, но и местные чиновники тыловых ведомств: в августе-сентябре 1942-го бросили работу и бежали 16 из 24 руководителей райкомов республики [8]. Разумеется, это не означает, что в период войны все чеченцы проявили нелояльность к родном государству, однако именно это отношение являлось наиболее распространенным запоминающимся.

Видимо, основываясь на этих фактах, руководство СССР приняло жестокое и решение о выселении чеченцев и ингушей с Кавказа, которое трудно оправдать с позиций современной морали, хотя политические события последних десятилетий многократно поменяли оценку обществом тех событий. Операция проводилась в конце февраля 1944 года. Предполагалось выселить в качестве спецпоселенцев всех представителей двух народностей в Среднюю Азию, кроме женщин, находящихся в межнациональных браках. Часть выселяемых, в частности активные участники войны и проч. освобождались от статуса спецпоселенцев и получали право жить где угодно, исключая территорию Чечни. В общей сложности было выселено более 490 тысяч человек [9].

Подчеркну еще раз, что вовсе не пытаюсь оправдать депортацию негативными явлениями в чеченском социуме. Они являлись в первую очередь следствием объективных исторических условий, из-за которых большинство представителей титульных наций Чечено-Ингушетии просто не могли адекватно оценить происходившие события и их масштаб. Огромная и страшная война из отдаленной кавказской глубинки воспринималась носителями традиций родового строя как «борьба за территорию» каких-нибудь «тамбовских» и «казанских», в которой нет смысла участвовать, но приходится приспосабливаться к ее итогам. Справедливы скорей упреки к советским лидерам, вооруженным более адекватными представлениями о мире и общественном развитии, но пошедших по пути массовых репрессивных акций вместо более долгого и кропотливого решения проблем народов республики цивилизованными средствами.

Селение Хайбах находилось в горном Галанчожском районе Чечни, с выселением которого возникли наибольшие проблемы. Рельеф местности и слабость развития инфраструктуры затрудняла транспортировку больших масс людей, из-за чего сроки выселения в районе многократно срывались. На 29 февраля не вывезенными остались 6 тысяч местных жителей [10]. По версии публицистов, настаивающих на версии «сожжения Хайбаха», в деревне к 27 февраля остались несколько сотен нетранспортабельных жителей района, вывоз которых на равнину к железной дороге был затруднен. Отряд НКВД под командованием Гвишиани решил облегчить себе жизнь и, собрав оставшихся в местной конюшне, поджег ее, а тех, кто попытался покинуть горящее здание – расстрелял. Против незаконной расправы протестовали некий капитан Громов и сопровождавший отряд первый заместитель республиканского наркома юстиции Мальсагов. Последний дожил до 1980-х годов и смог рассказать обществу и прокуратуре о тех событиях.

Проблема в том, что это уникальное событие никак не было отражено в документах, согласно которым за время депортации было убито 50 человек, оказывавших сопротивление войскам [11], в каковую статистику никак не умещается ни одна из оценок численности «жертв Хайбаха»: ни 60 человек, ни 650, ни 750. Между тем такое событие как Хайбах даже при самом терпимом отношении руководства операции оставило бы заметный документальный след: по состоянию на 29 февраля жителей Галанчожского района ждали 18 эшелонов, так что требовалось уведомить ряд ответственных лиц о том, что почти 1000 человек можно уже не ждать. Между тем документов, связанных с хайбахскими событиями практически нет.

В публикациях по теме Хайбаха из их числа фигурирует только «рапорт полковника Гвишиани»:

«Совершенно секретно. Наркому внутренних дел СССР тов. Л.П.Берия. Только для Ваших глаз. В виду не транспортабельности и с целью неукоснительного выполнения в срок операции «Горы», вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах. Полковник Гвишиани» [12].

Скептически настроенные авторы вполне резонно указывают на то, что в тексте допущен ряд грубых фактических ошибок:

• операция по депортации чеченцев и ингушей называлась «Чечевица», а не «Горы» последнее название в документах тех лет не встречается.
• населенные пункты в Чечне никогда не именовались в документах «местечками» — только «селами» или «аулами».
• выражение «только для Ваших глаз» не использовалось в советских документах при характеристике их секретности. В данном случае это, видимо, калька с используемого в США грифа «For your eyes only».

• М. М. Гвишиани не носил в то время звания полковника, а был комиссаром 3-го ранга госбезопасности [13].
• источник этого «документа» никогда не приводился в литературе.

Конструктивных возражений на эти замечания не поступает, поэтому упопянутый «рапорт» по праву считается фальшивкой. В наиболее поздних статьях по Хайбаху, в частности в последней тематической работе А. Черкасова, он уже просто не упоминается. Сторонники версии об устроенной НКВД массовой казни ссылаются теперь на другой набор источников: показания свидетелей и документы следствия проведенного «общественной комиссией» и республиканской прокуратурой в 1990 году. Рассмотрим их ниже.

По «чеченской версии» событий все началось с того, что отставного капитан-лейтенанта Степана Кашурко подключили к сбору материалов о бойцах, погибших во время Великой Отечественной войны, в рамках «Всесоюзного туристского похода молодежи по путям боевой славы советского народа» (1965-1987), штаб которого возглавлял маршал Конев. Бывший флотский офицер с жаром окунулся в новую для него работу. Вскоре ему повезло: среди вещей убитых близ украинского города Новгорода-Северского удалось найти документы (т. н. паспорт смерти) Газимахма Газоева, чеченского кавалериста, кавалера ордена «Красного знамени» [14]. Учитывая описанные выше проблемы с чеченским контингентом в войсках, этот случай был политически важен и Кашурко попытался выяснить судьбу его родных.

Капитан-лейтенант срочно телеграфировал по адресу указанному в «паспорте смерти», однако по почте пришел странный ответ: «Населенного пункта Хайбах в ЧИАССР нет». Как уже все признают сейчас в самом этом факте не было ничего настораживающего: после возвращения чеченцев в республику в 1950-е годы властями были принято решение не восстанавливать скотоводство в ряде высокогорных районов из-за неэффективности и в связи с утратой традиционных практик данного промысла. Власти отказались от обеспечения ряда высокогорных селений, из-за чего местные жители предпочли туда не возвращаться. Поэтому и запустел Хайбах и ряд близлежащих аулов. Однако Степан Кашурко разглядел здесь некую тайну и лично выехал в Грозный.

Кашурко и Конев

Здесь, якобы, в разговорах с руководством республики «всплыла» история сожженного Хайбаха, после чего Кашурко добился лично у Горбачева разрешения на расследование событий 1944 года [15]. Здесь важно заметить, что Кашурко в своих интервью склонен к самовозвеличению. Так в ряде интервью он именовал себя «порученцем по особо важным делам» маршала Конева [16], возглавлявшего Всесоюзный поход, хотя фактически был одним из поисковиков и был знаком с маршалом через отца.

Если верить его периодически публиковавшимся интервью он, уйдя в отставку капитан-лейтенантом ВМС, от статьи к статье рос в званиях и к 2006 году стал генерал-полковником и адмиралом одновременно [17]. В действительности, как минимум звание генерал-лейтенанта и большая часть декларируемых им наград получены от организации «Академия проблем безопасности, обороны и порядка», которая была ликвидирована судом за мошенничество с государственными наградами в декабре 2008 года [18]. В свете изложенного к свидетельствам Кашурко о личных достижения следует относиться с разумной осторожностью.

Так или иначе, 22 августа 1990 года на развалинах села Хайбах появилась «общественная комиссия с его участием», cоставившая следующий акт:

«22 августа 1990 года Бывшее селение Хайбах, бывшего Галанчожского района Чечено-Ингушской АССР.

Чрезвычайная комиссия в составе: руководителя группы «Поиск» Советского комитета ветеранов войны КАШУРКО С.С. (председатель комиссии), бывшего 1-го заместителя наркома юстиции ЧИАССР МАЛЬСАГОВА Д.Г. [19], прокурора Урус-Мартановского района, члена Президиума Верховного Совета ЧИАССР ЦАКАЕВА Р.У., члена оргкомитета по восстановлению ингушской автономии АХИЛЬГОВА С.Х., учителя Гехи-Чунской средней школы ГАЕВА С. Д. 22 августа побывала (на вертолете) в бывшем селении Хайбах, расположенном в горах на территории Урус-Мартановского района.

Произведен осмотр места сожжения и расстрела в конюшне бывшего колхоза имени Берия около 700 жителей, в том числе детей, женщин и стариков.

Заслушаны и записаны на диктофон и видеокамеру очевидцы невообразимой трагедии в горах.

Для подтверждения совершенного злодеяния против ни в чём не повинных людей произведена раскопка сожженных и расстрелянных.

ВЫВОДЫ:

1. Комиссия считает установленным факт массового уничтожения людей в Хайбахе и признает это геноцидом. Виновников этого злодеяния предать суду.

2. Призвать государственные и общественные организации и всех граждан оказывать всяческое содействие проводимой по указанному факту проверке» [20].

Текст «Акта» вызывает определенные вопросы. Допустим, Кашурко не ориентирующийся в республике мог искренне полагать, что находится Урус-Мартановском районе, хотя территория бывшего аула Хайбах находилась в Ачхой-Мартановском административном подчинении. Но как этого могли не знать местные жители и районный прокурор Руслан Цакаев? Однако приезд в Хайбах «комиссии» 22 августа не выдумка Кашурко. Тамара Чагаева, участвовавшая в рекламе «Хайбахской трагедии», тоже вспоминала: «Я дважды была в на том месте, где находилось это село»[21].

Второй приезд участников событий 22 августа произошел через два дня уже в составе официальной группы республиканской прокуратуры. Кроме Цакаева прокуратуру на этот раз представлял «Прокурор-криминалист прокуратуры Чечено-Ингушской АССР, младший советник юстиции Соколов М. М.» [22], которому лишь помогали Цакаев и Мальсагов, приехавший в качестве свидетеля. Гаев из «комиссии» на этот раз стал понятым. Правда, поиски были уже не столь успешны: в первые два дня осмотра (24 и 26 августа) не было обнаружено никаких следов человеческих останков. Лишь 28 числа при раскопках были найдены костные останки неизвестного происхождения, которые были идентифицированы, как принадлежащие 4 различным телам [23].

При этом по воспоминаниям Кашурко в его приезд трупы были обнаружены практически сразу. В грудную клетку одного из них он случайно наступил ногой, другой труп нашли в конюшне, причем по находившейся рядом косе его опознал некий Ерохан Сатуев...[24]. Возникает вполне резонный вопрос: куда эти кости и коса пропали до 24 августа? Если родственники, присутствовавшие при осмотре, захотели немедленно похоронить тела, то почему же прокурор Цакаев хотя бы не запротоколировал их внешний вид и местонахождение? И почему же в Хайбах поехал он, а не его коллега из Ачхой-Мартана?

Приведенные факты позволяют предположить, что в ауле имела место сознательная попытка фальсификации следов расправы. 22 августа имел место выезд на место «для общественности» с целью продвижения образа Хайбаха в печати. Было ли там шоу с «обнаружением» «исчезнувших» потом останков или этот эпизод придуман Кашурко – неизвестно.

Видимо, тогда же и там же состоялось выступление Мальсагова перед собравшимися (по воспоминаниям Кашурко там было полторы сотни человек), где он с множеством красочных подробностей и указанием и имен и возраста погибших описал расстрел [25], который будто бы наблюдал в 1944-м. Кашурко приводит его в своих мемуарах, но этот рассказ абсолютно не совпадает с показаниями данными Мальсаговым на следствии[26]: все эпизоды, включая такие важные для следствия моменты как разговор Гвишиани «по радио» с Берией или им же совершенное собственноручное убийство ребенка и проч. таинственным образом исчезли. После того как журналисты уехали, на месте произошла «уборка» и подготовка его к осмотру более компетентными наблюдателями.

Затем уже 24-го происходит выезд прокурорской бригады, в которую, возможно, для убедительности результатов включают русского прокурора-криминалиста Соколова. Именно она находит закопанные недалеко от здания конюшни тела. По версии Мальсагова – это трупы захороненные родственниками, прятавшимися в горах и собравшимися на месте трагедии после ухода отряда НКВД в 1944. Однако следствие, передавшее останки на экспертизу, почему-то не поставило перед экспертами вопрос о давности нахождения останков в земле [27]. Основываясь на описанных выше фактах, можно предположить, что эти где-то добытые кости были зарыты 22 августа или несколькими днями раньше.

После этого следствие было дополнено показаниями «очевидцев». Одного Мальсагова было решительно мало, и в деле появились рассказы еще 37 свидетелей, большинство из которых «пряталось в горах» или находилось в соседних селах, но во всех подробностях увидел произошедшее. Некоторые описания похожи на сюжеты фильмов ужасов.

Например, Ахмед Мударов утверждает, что жил на хуторе Тийста недалеко от Хайбаха и «все видел». В его рассказе появились дополняющие показания Мальсагова красочные моменты, как расстрел его дома из тяжелых орудий, которые каким-то чудом доставили в деревню (к Хайбаху даже в 1980-е годы невозможно подъехать на машине, нужен вертолет или восхождение по крутому склону от проезжей дороги). Однако большой калибр Мударова не взял, и войска НКВД расстреляли его в упор: «В меня выстрелили из винтовки. Пуля пробила челюсть. Потом рядом стоявший военный стрелял в меня из автомата. Третий военный штыком проткнул мне спину, и, не вынимая штыка, как калошу палкой, потащил к обрыву и сбросил меня туда. Спереди, через ребра вышел кончик штыка. Эту острую пронизывающую боль я ощущаю и сейчас». Однако после казни Мударов очнулся и попытался лечь в могилу и зарыть ее руками (!), однако потом передумал, решив, «что умирать еще рано, раз я еще не умер». Под старость этот сын гор насчитал у себя несколько десятков ранений [28]. Наравне с поразительной крепостью несомненным достоинством данного свидетеля является судимость за бандитизм, которая, признаемся, не добавляет веры в объективность его показаний. Но именно показания вполне серьёзно были приобщены к делу.

Впрочем, дальше судьба у «хайбахского дела» — не сложилась. После оформления Цакаевым описанных выше материалов в виде «уголовного дела № 90610010» процесс внезапно забуксовал. Руслан Цакаев в 1992-м окончательно поменял юридическую карьеру на политическую, да к тому же стал в оппозицию к Дудаеву. «Уголовное дело» осталось в своём недоделанном виде со смехотворным «рапортом Гвишиани»[29], разоблачающими друг друга «Актом комиссии» от 22 августа и «Протоколом» от 28-го и несогласованными показаниями. Можно предположить, что, как это часто бывает, кроме Цакаева, который начал дело, разобраться в документах уже не мог никто, включая номинально ведущего его Муссу Хадисова.

В 1993 году Хадисов принял волевое решение и «передал» дело в уже год как несуществующую прокуратуру Грозненского гарнизона. В действительности дело 90610010 перешло в руки бывших членов «комиссии», которые зимой 1993-1994-го издали их в виде книги «Хайбах: следствие продолжается». Благодаря этому изданию можно восстановить историю создания хайбахской фальшивки.

Что касается реальных событий в горном селении Хайбах 1944 года, то на основе известных фактов можно утверждать, что ничего особенного там не произошло. Как и во многих селениях района, депортация местных жителей происходила с большими задержками, но была полностью завершена к началу марта. После высылки далеко не все вернулись на Родину: кто-то остался в Казахстане, где до сих пор есть большая чеченская община, кто-то был освобожден от статуса спецпоселенца и перебрался в другую часть СССР, кто-то вернулся в Чечню, но не в малоперспективную горную местность. Однако можно предположить, что какая-то жизнь в селении «теплилась» до 1970-1980-х годов, так как следователи нашли при осмотре той самой конюшни остатки соломенной крыши, сохранение которой с 1940-х представляется менее вероятным.

Назвать сейчас точный состав и схему действий фальсификаторов трудно. Цакаева, чьи действия по делу вызывают наибольшее число вопросов и закономерных подозрений, нет в живых. В период первой чеченской войны он уехал из республики и вернулся только в 2000-е после ликвидации режима сепаратистов. Какое-то время он возглавлял республиканское МВД, но весной 2003-го, не сработавшись с А. Кадыровым, уехал в Ставрополь, где и скончался всего через несколько недель после отъезда. Говорили о том, что причиной смерти был вовсе не инфаркт, как сообщалось официально, а побои, нанесённые наведавшимся к Цакаеву Рамзаном Кадыровым, нынешним президентом Чечни.

Нет в живых и Степана Кашурко, чьи воспоминания дали столь богатый материал для размышлений. Он скончался в 2007 году, занимая пост руководителя поискового центра «Подвиг». При жизни пользовался большой популярностью в либеральной среде общество «Мемориал» даже добивалось его выдвижения на Нобелевскую премию мира.

А вот с издателями брошюры «Хайбах» все в порядке. Хадисов уехал в Москву и стал адвокатом, Тамара Чагаева живет в Ингушетии и работает в Министерстве культуры Чечни. Саламат Гаев не оставил хайбахской темы и достиг больших успехов: бывший сельский учитель теперь возглавляет в настоящий момент фонд «Хайбах» [30].

Впрочем, миф о Хайбахе сейчас вышел из моды, так как каждое новое обращение к нему раскрывает лишь новые противоречия в наскоро сшитом «хайбахском деле».

Примечания☃☃

[1] А. Черкасов Ещё раз о трагедии Хайбаха. Часть 1. [http://voinenet.ru/index.php?aid=5123].

[2] Роль грабежа в хозяйственной жизни горцев историки оценивают неоднозначно. Высказывается ряд соображений за и против теории «набеговой экономики». Обзор работ, посвящённых этой проблеме, см. в В. В. Дегоев Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. Москва, 2001.

[3] Чеченцы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Санктъ-Петербургъ, 1890—1907. [http://www.vehi.net/brokgauz/index.html].

[4] А. Ю. Безугольный Народы Кавказа и Красная Армия. 1918–1945. М., 2007. С. 168.

[5] И. Пыхалов Местечковые страсти в чеченских горах // Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться! Сборник. М.: Яуза, Эксмо, 2008. С. 72–73.

[6] Там же, с. 55.

[7] А. Ю. Безугольный Народы Кавказа и Красная Армия. С. 403.

[8] И. Пыхалов Местечковые страсти в чеченских горах. С. 71.

[9] Подробнее об операции по выселению см. Н. Ф. Бугай Л. Берия – И. Сталину: Согласно Вашему указанию... М., 1995.

[10] И. Пыхалов Местечковые страсти в чеченских горах. С. 85.

[11] Там же.

[12] А. Черкасов Один, который не стрелял. [http://www.polit.ru/country/2004/02/23/60.html].

[13] И. Пыхалов Местечковые страсти в чеченских горах. С. 91–93.

[14] С. Кашурко Кровавое зарево Хайбаха // Дош, № 2, 2003. С. 5–6. Следует отметить, что это человек не упоминается в базе данных погибших во время Великой Отечественной Войны «Мемориал» [http://www.obd-memorial.ru/proj.shtm], и его имя не встречается в источниках не связанных с хайбахской историей. С другой стороны в воспоминаниях Кашурко приводит его фотографию и тексты писем к матери.

[15] Этот эпизод не имеет независимых подтверждений.

[16] См. О. Тимофеева Засекреченная трагедия 1944. Расследование геноцида в Хайбахе // Известия-наука, 19 марта 2004. Порой он осуществлял по указаниям маршала «рассылку и доставку адресатам праздничных поздравлений». С. Кашурко Тайное письмо Жукову // Спецназ России, № 6(68), июнь 2002.

[17] М. Брежнев, Степан Кашурко: ведь клялись же, «Вспомним всех поименно...» // Российский Кто есть Кто, № 2, 2006.

[18] Новости ОРТ, 10 декабря 2008. [http://www.1tv.ru/news/crime/134089]. Сообщение официального портала президента и правительства ЧР. [http://chechnya.gov.ru/page.php?r=126&id=3810].

[19] Того самого, выступавшего главным свидетелем по делу.

[20] С. Кашурко Кровавое зарево Хайбаха. С. 10.

[21] Т. Чагаева Письмо. Цитируется получателем: сообщение в форуме Открыто.ru, 20.03.2008, 05:25. Здесь и далее сообщения в форуме цитируются по [http://www.otkpblto.ru/index.php?s=fa77b8139c1e06eaf345c535e6796ef3&act=Print&client=printer&f=3&t=10896].

[22] Протокол осмотра... // Хайбах: следствие продолжается. Составители С. Гаев, М. Хадисов, Т. Чагаева. Грозный, 1994. С. 25. Цитируется по отсканированным текстам страниц, опубликованным на форуме Открыто.ru.

[23] Там же, с. 29, 41.

[24] С. Кашурко Кровавое зарево Хайбаха. С. 7.

[25] Там же, с. 9.

[26] А. Черкасов Еще раз о трагедии Хайбаха. Часть 2. [http://voinenet.ru/index.php?aid=5124].

[27] Хайбах. С. 34.  

[28] Показания опубликованы в The Chechen Times, № 24, 2004 года.

[29] Хайбах. С. 65.

[30] Вся информация из письма Т. Чагаевой Цитируется 13.04.2008 — 08:40.