Литературоцентричность Рунета
Литературоцентричность Рунета — концепция, к которой приходят все люди, исследующие Рунет. Если на Западе двигателем интернетизации была в первую очередь коммерция, то люди из бывшего СССР, попадая в Интернет, прежде всего интересовались литературными текстами. На это оказала большое влияние советская культура самиздата, в особенности — электронный самиздат.
С ранних лет Рунет оказался густо населён различными литераторами, которые сразу же стали использовать Интернет для своих публикаций, способствуя его популяризации у населения. Пионером этого активизма стал писатель Сергей Лукьяненко, который начал играть в сетевые литературные игры со своими читателями ещё в ФИДОнете. Позже этим же занялся футуролог-фантаст Алексей Андреев. Роман Лейбов в 1995 году написал гипертекстовый роман транслитом (в Эстонии не было русских клавиатур). Большое влияние на культуру Рунета и его популяризацию оказали ранние литературные проекты «Буриме на Куличках» и «Тенёта». В жюри последнего заседал Борис Стругацкий, сопровождаемый литературным титаном Рунета Александром Житинским, который двигал ранний Рунет вместе с профессиональными литераторами Кузнецовым и Кузьминым, а также издателем Ицковичем. Советский специалист по ЭВМ Максим Мошков, организовавший в 1994 году самую популярную в раннем Рунете библиотеку Lib.ru, был в 2020 году за это награждён государственной наградой РФ. Эту же награду (в составе группы прочих деятелей) получил и Артемий Лебедев — сын писательницы Толсто́й из рода писателей Толсты́х.
В советском Киеве в 1989 году возник проект «Софтпанорама», который объединял программистов через регулярные публицистические бюллетени, выходившие на дискетах (так формировался ранний Рунет — Дрейпер сообщает о высокой компьютерной грамотности населения СССР того времени и о компьютерных передачах по советскому ЦТ). В декабре 1990 года в Москве начал работу бумажный журнал «ZX-Ревю», доносивший в литературно-документальной форме с чёрно-белыми иллюстрациями компьютерную грамотность советскому массовому населению. Русскоязычные дискмаги для ZX Spectrum начали создаваться с 1992 года. В 1997 году тогдашние деятели Рунета организовали бумажный Zhurnal.ru. Далее культовый статус приобрёл бумажный журнал «Компьютерра», который под компьютерным флагом собрал множество популярных графоманов.
То есть мы видим, что литературоцентричность Рунета не объясняется одной только страстью именно к художественной литературе, а имеет место страсть и к литературе документально-публицистической, что объясняет бурный расцвет русских сетевых СМИ (в одном только Екатеринбурге их десятки, а в исторической перспективе сотни), к литературе научно-образовательно-энциклопедической, как и к литературе технической. Новости — это литература? Однозначно можно сказать, что это тексты, и что их читают — именно на желании русского человека читать новости поднялась «Лента.ру», ставшая окном в мир для народа во время нескольких громких событий, когда обычные СМИ тормозили. А первый толчок этого рода «Лента» получила 13 сентября 1999 года от самого популярного на тот момент в Рунете сайта «Анекдот.ру» — тоже сайта с чтивом. Анекдоты — это литература?
В книге «Создатель»[править | править код]
Пишет автор книги Михаил Визель: «Я помню, как в 2002 году, оказавшись впервые в США, был поражён контрастом: мы в России писали и читали в Интернете умные статьи, жадно следили за новостями, плели бесконечные словесные кружева на литературных сайтах и завязывали бесконечно разнообразные отношения в только появившемся Живом Журнале, — а местные жители пользуются Интернетом в основном для того, чтобы заказать пиццу.» ... «И здесь мы должны обратиться к самому феномену русского Интернета, изначально, ещё до рождения HTML, оказавшегося литературоцентричным и, шире, логоцентричным в высшей степени. Оказался он таким по причинам вполне объективным. В начале девяностых тысячи молодых людей, имевших амбиции в академических науках, были вынуждены покинуть родину. Просто потому, что хотели заниматься этими науками, а не торговать компьютерами, пусть и с бешеной прибылью. Неудивительно, что, оказавшись в американских университетах, особенно провинциальных, где последнего русского видели полвека назад, эти молодые русские интеллектуалы отчаянно тосковали. И глушили эту тоску — в онлайн-трёпе. Интернет, доступный простым студентам и аспирантам в американских университетах несоизмеримо раньше, чем в России, оказался для них тем местом, где они могли сохранять русскую речь во всём её богатстве.»[1]
В книге «Археология русского интернета»[править | править код]
«Генеалогические связи Рунета и Русского мира кроются в постсоветском кризисе идентичности. Как и для участников дискуссий в Юзнете середины 1990-х, обсуждавших величие русской культуры и литературы, для политтехнологов важнейшим был вопрос о перспективах сохранения и экспансии литературы и культуры, утверждении могущества русского языка, а значит, по их логике, и России. В 1990-е, когда традиционные иерархии были разрушены, язык и культура стали точкой сборки идентичности русскоязычных пользователей. И в этом смысле наилучшим воплощением Русского мира стало интернет-сообщество – распределенные по миру пользователи, развивавшие сетевую словесность и уповавшие на русский литературоцентризм, участники “электронной соборности” и продолжатели традиций великой культуры, которая нашла свою вторую жизнь в Сети. Политтехнологии целенаправленно пришли в русский интернет, когда развитием политического контента занялся Глеб Павловский, став посредником между Русским миром и Рунетом.»[2]
«Интернет был “Словом” прежде всего в силу технических условий: российские сети 1990-х позволяли передавать текстовую информацию, картинки закачивались долго, о видео еще и речи не шло. Однако это сугубо техническое условие, определившее текстовую природу раннего интернета, интерпретировалось современниками как знак судьбы, очевидно благоволившей к русской литературоцентричной культуре. Вот как описывал специфику, если не сказать “особый путь” русского интернета филолог Михаил Эпштейн: “Думаю, когда Россия технически освоит эти пространства, она обнаружит в них много сродного традициям своей культуры – в частности, электронную соборность, пренебрежение к частной собственности и узкой специализации, метафизические пиянство и кочевье, дремучий лес, широкую степь, «раззудись, плечо, размахнись, рука» и т. д. и т.п... Среди российских традиций, которые обретут второе дыхание в электронных сетях, будет и «литературоцентризм» – вопреки всем недальновидным прогнозам о его кончине. Ведь виртуальное пространство – это пространство, сплошь запечатанное текстом, само состоящее из текста... Каждый учится быть писателем, претворять предметный мир в слово”»[2]
Об электронном самиздате[править | править код]
Электронный самиздат — важный фактор литературоцентричности Рунета. О нём см. статью «Электронный самиздат».
У Э. Шмидт (филолог-славист из ФРГ)[править | править код]
«Большой резонанс вызвал опубликованный в мае 2001 года на страницах «Сетевой словесности» авторизованный перевод с немецкого статьи Энрике Шмидт «Литературный русскоязычный Интернет: между графоманией и профессионализмом». Э. Шмидт не выделяет отдельного литературного сегмента русскоязычного Интернета. Вслед за С. Кузнецовым она признает литературоцентричность характерной чертой всего русскоязычного Интернета в целом. В Сети, как и в реальной жизни, можно встретить массу и графоманских, и полупрофессиональных, и высокохудожественных произведений. В отдельную категорию исследовательница относит творчество авторов, «которые действуют преимущественно или только в Интернете, символический и технический потенциал которого сознательно используется ими в их творчестве», т.е. сетературу в узком смысле этого слова. Э. Шмидт отмечает, что «на практике Интернет все более развивается, независимо от всех обсуждений, в качестве децентрализованного органа публикации и сбыта, который может заполнить бреши в инфраструктуре русского книжного рынка, возникшие вследствие кризиса издательского дела и литературной критики». Эта сложная задача объясняет труднообозримость литературного пространства Рунета, что, в свою очередь, приводит к необходимости «создания новых узловых пунктов в сети, которые могут информировать читателей и которые могут “обслуживать” авторов». Таким образом, в соответствии с концепцией Э. Шмидт, основными функциями литературного Интернета являются оперативная публикация произведений и ориентация читателя в выборе произведений и ресурсов. К таким «узловым пунктам» исследовательница относит: рейтинги (счетчики), литературные соревнования и конкурсы, литературные журналы (в том числе и графоманские), салоны и клубы, организованные в форме гестбуков и чатов. Автор статьи допускает, что стабилизация развития Интернет-пространства будет в какой-то мере способствовать новому взлету «бумажной» литературы, и уверена, что «конец бумажной эры все-таки не наступит».»[3]
Сноски[править | править код]
Ссылки[править | править код]
- 18 февраля 2010 — Современная литература и Интернет. Лекция Романа Лейбова
- «Классика Русской Паутины. Классики говорят»
- Гасан Гусейнов. «Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и литературы сетевых людей» (2000).